Утро следующего дня для спящих Гвенлина и Мандрагора началось с оглушительного женского вопля, донесшегося до их ушей из гостиничного коридора. Звук был настолько высоким и громким, что резал уши, даже через плотно запертую дверь номера. Буквально через минуту после того, как крик завершился глухим ударом об пол чего-то тяжелого и мягкого, по коридору громко застучали чьи-то подкованные сапоги и раздались короткие отрывистые команды:

— Заворачивай!…

— Поднимай!…

— Выноси!…

Еще через пять минут из коридора послышался характерный звук отжимаемой от излишков воды половой тряпки, а затем шорканье этой тряпкой по дубовому паркету.

— Шмультик, ты не в курсе, что там произошло? — Хриплым заспанным голосом поинтересовался Гвен.

— Ничего особенного. — Не отрывая глаз от поверхности стола, за которым он занимался, по всей видимости, чем-то весьма увлекательным, ответил демон. — Консьержка начала подниматься на второй этаж, чтобы растолкать одного из постояльцев и на лестничном пролете увидела двух добрых молодцев, которые после веселой попойки что-то не поделили между собой. Как это часто бывает, ребята схватились за ножи и в яростной схватке порешили друг друга. Дама, конечно же, грохнулась в обморок, а на ее крик сбежалась охрана гостиницы. Мертвые тела завернули в тряпки и тут же утащили, дабы не смущать покой постояльцев. Девушку также унесли, сейчас ей оказывают первую помощь в комнате для слуг. Растекшееся кровавое пятно в данный момент пытаются оттереть водой и щелоком. Ототрут, поскольку вощеная паркетная доска не пропиталась кровью, через пару минут никто не догадается, что на том месте совсем недавно лежали два покойничка.

— Что-то ты очень уж подробно все рассказал, будто своими глазами наблюдал за тем, как дерутся, падают в обморок и выносят трупы. — Подозрительно посмотрел на товарища Мандрагор.

— Фома неверующий, для того, чтобы понять, что случилось за дверью не нужно там находиться, для этого достаточно не спать в нужное время, иметь уши и толику логического мышления. В отличие от некоторых деревянных голов потомки древних инфернальных родов обладают всеми вышеперечисленными свойствами.

— Ну-ка повтори, что ты там по поводу деревянных голов? Это ты меня зацепить что ли хочешь? — Завелся с пол оборота магический корень.

— Больно нужно связываться со всякими гербариями. — Усмехнулся демон и, согнувшись над столом, вновь вернулся к прерванному занятию.

— Шмуль, не подскажешь, который теперь час? — Наконец-то юноше удалось разомкнуть слипшиеся веки. И тут его взору предстала исключительно заманчивая картина: стол весь уставленный стройными столбиками золотых и серебряных монет. Часть денег, которую старательный Шмультик еще не успел рассортировать по номиналам и сложить в аккуратные столбики лежала горкой на краю стола и дожидалась своей очереди. — А это откуда?

— Добыты вполне честным способом. — Не моргнув глазом, ответил демон. — Помнишь, ты мне вчера одолжил полторы сотни серебряных? Ну так вот, пока вы тут спали, эти красавцы удалые сбегали прогуляться и привели с собой целую ватагу друзей и подружек. Особенно очаровательны эти рыжие бестии. — Шмультик указал рукой на дюжину столбиков золотых монет. — Целых триста пятьдесят шесть штук. Прямо глаз от них отвести я не в состоянии. Вообще-то только половина седьмого, можете поспать еще часочек.

Мандрагор в мгновение ока перебрался с постели на стол и, убедившись, что деньги вполне материальные, а вовсе не какой-то наведенный морок, воскликнул:

— Ты чего, инфернальный, сдурел что ли?! Как можно спокойно спать, когда эдакое благосостояние бесхозно валяется где попало?

— И вовсе не валяется, — обиделся демон, — а проходит инвентаризацию и строгий учет.

— Ну-ка, ну-ка! — Подошел к столу окончательно проснувшийся Гвен. — Это сколько же здесь всего денег?

— Как я тебе уже сказал, триста пятьдесят шесть золотых и серебра фунтов на двадцать пять потянет — еле дотащил, думал карманы полопаются.

— Ух, ты! — удивленно воскликнул юноша. — Да этих деньжищ хватит, чтобы купить баронский титул вместе с поместьем, пяток деревушек с лесами, полями и прочими угодьями и до конца дней своих как сыр в масле кататься.

— Вот она узость дремучего средневекового мышления во всей красе! — Оторвавшись от интересного занятия — пересчета и сортировки денежных средств, всплеснул руками Шмультик. — Купил бы деревеньку… и так далее. Мелко плаваете, товарисч! Пока потомок древнего инфернального рода Ши-Муль-Алан-д-Тик несет на своих слабых плечах всю ответственность за одного немного туповатого парнишку и деревянную осьминожку-обжору он не позволит им по причине крестьянской ограниченности бывшего ученика чародея без вести сгинуть в сельской глуши, портя девок и поглощая пудами сыр! — После столь пафосной речи Шмультик, показав смачный кукиш открывшему было пасть «осьминожке-обжоре», обратился к молодому человеку с вопросом: — Гвен, ответь только честно и откровенно, нравится тебе имя Илейн или нет?

— Имя как имя — ничего особенного. — Пожал плечами Гвенлин.

— Илейн, да будет тебе известно, вьюнош неразумный, не просто имя. Илейн — песня. Илейн — дыхание майского ветерка. В конце концов, это наша будущая невеста — дочь одного из самых великих… нет, самого великого властителя мира Тев-Хат. Поэтому, когда тебя спросят, нравится ли тебе имя Илейн, ты должен отвечать, что, находясь еще в утробе матери, мечтал когда-нибудь жениться на девушке только с таким именем.

Шмультик замолчал и обвел взглядом триумфатора Гвенлина и Мандрагора, обалдевших от свалившейся на их головы неожиданной информации. Наконец юноша пришел в себя до такой степени, что смог задавать вопросы.

— Шмуль, рассказывай, что это за Илейн, где живет, какого роду-племени, короче все, что тебе известно об этой девушке.

— Восхитительная, прелестнейшая Илейн — единственная наследница кангурского престола… — начал свой рассказ Шмультик и кратко, но доходчиво изложил все, что накануне вечером сам узнал от Усатого…